перешли в категорию "истории советского театра и драматургии". Оказалось, что все эти политические моменты "Варшавской мелодии" - не более чем временной антураж, лишь аккомпанирующий сути, но ее не заслоняющий. Сам же текст, который никак не модернизирован режиссером и художественным руководителем театра Сергеем Голомазовым, волнует по-прежнему, эмоционально откликаясь как в молодых актерах Юлии Пересильд и Данииле Страхове, так и в зрителях самых разных возрастов.
      В этом-то, наверное, и есть главная изюминка спектакля, помимо, конечно, актерского состава. Голомазов отнюдь не старался непременно доказать современность пьесы, или вписать ее в нынешний жизненный контекст, или заняться еще какой-нибудь актуализацией "Варшавской мелодии". Нет, его доверие к драматургу оказалось абсолютным, а пьеса, как уже было сказано, явила свою принципиальную состоятельность.
      Режиссер и сценограф Вера Никольская никак не смещают временные акценты. Камерная, по сути, пьеса вписана в так называемый "большой стиль", присущий тому, послевоенному времени. Сценическое пространство, затянутое своеобразными жалюзи-струнами, уходит ввысь. Эти струны то и дело дрожат и вибрируют - от шопеновских мелодий, от актерских прикосновений. Музыка ветра, мелодия московской метели... помимо всего прочего, это еще и очень красиво. Музыка здесь - это атмосфера и "среда", порой словно бы провоцирующая и мысли, и ощущения, и поступки. Акцентирующая их, предваряющая или создающая то самое послевкусие, о котором много говорит Виктор, студент-винодел. Здесь угадывается фрагмент органного зала, стоит старенькое пианино. Есть и иная, бытовая утварь - кровать с металлическими спинками, столик, стулья. И все это словно бы припорошено то ли нетающим московским снежком, то ли символической "пылью времени". Да и одеяния героев (гимнастерка, смешная шапочка с длинными ушками, легкие платьица) скроены по ностальгическим модным лекалам.
  <<назад                         1 2 3 4                               дальше>>