И.К. - по любви…
С.Г. – по советской драматургии. Так сказать, что я был очень сильно влюблён в эту историю, да нет. Помню там, по телевизору когда-то, когда ещё учился в начальных классах средней школы, я видел телевизионный спектакль театра Вахтангова.
И.К. - Борисова, Ульянов…
С.Г. – Да. Борисова, Ульянов. Ну так что-то в памяти осталось. Но так, что бы я любил очень эту пьесу, пожалуй, нет.
И.К. - И вдруг
С.Г. – Ну потом, как всегда бывает неожиданно: и вот, мне позвонили из Риги из русского драматического театра, директор театра и сказал, что вот у них там происходит такая история, что надо помочь молодому режиссёру выпустить спектакль. Я говорю: «А пьеса-то какая?», а он говорит: «Варшавская мелодия». Я поехал. Там у меня было три или четыре дня, я уж не помню, и когда я стал репетировать,… я так пьесу в самолёте прочитал, я вдруг понял, что у меня в руках клад. Потому что это такая современная, такая удивительная, такая пронзительная, такая трагическая история. И мы ещё там не сыграли в Риге эту премьеру, к которой я так вот какт-то приклеился налету…
И.К. - Вам уже захотелось в Москву, в Москву…
С.Г. – Да, и мы ещё не сыграли там премьеру, я понял уже, что с Даниилом Страховым мы давно сотрудничаем уже там, не знаю, лет десять… Гели, правда, у нас не было, но нужно было как-то её найти. Я понял, что это надо ставить. И когда я идею эту озвучил,
И.К. - А почему поняли, что Вам так удивило, зацепило, взбудоражило?
С.Г. – Ну потому что, это история про нас, про наши какие-то муки, про наши страхи, про наши тревоги и человеческие, и нравственные и прочее. Потому что, конечно ставить историю о плохом законе, который вышел в 1947 году и запрещавший брак с иностранцами, сейчас это никому не интересно, безусловно. А если попробовать посмотреть на эту историю, как на историю, которая
<<    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23   >>