Страхов: - «17 мгновений весны» был одним из моих любимых фильмов. Тихонов не то, что бы прямо мне тут приснился, да и сказал: «Иди в артисты». Такого, конечно не было идиотизма. Но некий пример старшего, человека, с которого не стыдно брать пример. Мы с Сергеем Владимировичем определили, что никакого молодого Тихонова не играем. Что он - не молодая Татьяна Лиознова, не Татьяна Лиознова в Мужском платье, а я не Тихонов 20 лет назад. Никакой попытки скопировать его: жесты, какие-то фирменные взгляды у нас не было. Единственное, что являлось моей задачей – это попробовать сыграть то, что потом через 20 лет отразится в его в бездонной печали, которая идёт через всю его игру на протяжении 12 серий.
Кадр из фильма «Исаев»:
Страхов: - Когда я увидел Урсуляка, я впал в безумный совершенно какой-то зажим под названием «Наглость». Я ему начал почему-то рассказывать о том, что за 5 минут до нашей встречи в этом кресле сидел другой режиссёр, что я такой вот занятый, перезанятый. Нёс какую-то ахинею. Потом, когда спустя полгода мы уже снимаемся, он мне начал рассказывать, как я себя вёл, я закрыл вот так же лицо руками от стыда и сказал ему только одно: «Боже мой, почему же вы меня взяли?» Потому что 99% режиссёров при таком поведении артиста сказали бы: «да пошёл он…». За время этого проекта я работал с таким количеством новых партнёров и каждый из них это артист с большой буквы. У Урсуляка других не бывает. Для меня главной задачей было соответствовать, не затереться, не затеряться. Когда ты в одном кадре с Маковецким, не может не возникнуть понимание того, что уж кто, кто, а этот тебя переиграет только на раз-два-три…Это потом ты вот отработал и сиди у себя дома и съедай себе руки по локоть и переживай: переиграл тебя Маковецкий, не переиграл Маковецкий? И так далее. А во время работы на площадке об этом уже думать не надо, нужно дело делать.